Мой нож

Сорок лет назад, в начале июня, я сделал этот нож. Он верой и правдой служил мне все эти годы, пока мы оба не вышли в тираж. А сейчас я решил его поздравить с юбилеем и рассказать о нём.

Рождение.

Это было на преддипломной практике, в заброшенном посёлке Сиглан на берегу Охотского моря. Там, в старой лесопилке, мы со вторым студентом нашли стальной диск циркулярной пилы диаметром сантиметров семьдесят; нам удалось только насечь зубилом линии, а потом, воткнув диск в щель в полу, мы упёрлись в него ногами и отломали две полосы стали. Сталь была такая, что напильник по ней только скользил, и пришлось отпустить её. В углях костра я раскалил её докрасна и дал медленно остыть. После этого сталь становится мягкой. И потом на долгое время у меня появилось занятие по вечерам. Сидя в лагере у костра, я напильником вытачивал из этой полосы нож.

Сейчас не проблема и охотничий нож купить, и книг море о ножах любого назначения, а тогда такой нож ни иметь, ни делать я не имел права. И всё-таки, таких ножей, как были у нас, я почти не вижу. Таких, какие были у многих работников геологических партий.

Наиболее близки к нашим полевым ножам некоторые модели американской фирмы KA-BAR, но и они меньше. А все эти "тактические", "выживания" - у меня впечатление, что их выдумывали люди, которым никогда не приходилось бывать где-то, кроме кабинета. Потому что хороший универсальный нож для жизни в тайге должен быть вот таким:

Все элементы его формы продуманы и имеют своё назначение.

Длина ножа - сантиметров тридцать пять, лезвия - двадцать пять. Он должен быть достаточно тяжёлым для того, чтоб можно было оставить затёсы на стволе дерева, нарубить лапника или срубить небольшое дерево для таганка, - словом, должен при надобности заменить топорик. Поэтому лезвие широкое. Гарда - ну это понятно, чтоб рука не соскальзывала; хотя многие не делали. Длина ручки - под руку, без всяких вырезов под пальцы: при разных работах нож держишь по-разному, и они будут только мешать. В ручке я делал отверстие для петли из шпагата: когда что-то делаешь, очень удобно повесить нож на кисть руки; перехватил - и он в руке.

Выступающая "бородка" в передней части лезвия - чтобы потрошить рыбу, шкуру снимать, разделывать мясо. Ту же рыбу, крупную, чтоб не билась, глушишь обухом ножа. Передний скос обуха заточен, причём с левой стороны, чтоб было удобно открывать им консервные банки - не надо тупить лезвие. На лезвии я сделал канавку. Среди идиотов бытует мнение, что это "канавка для стока крови". Представляете? Воткнул нож живому медведю в брюхо и сиди жди, когда через эту щёлку из него вся кровь вытечет. Так что канавка для того, чтоб нож казался не слишком широким.

Кроме того, чтоб срубить деревце, разделывать рыбу или дичь, этим ножом удобно чистить картошку, чесать пятки, нарезать хлеб, заточить карандаш, наколоть щепы для растопки, нарезать бумаги для проб, им же можно открутить кольцо, чтобы разобрать компас. Он заменяет многие инструменты, которые в поле не возьмёшь и в маршрут с собой не потащишь.

Когда я выточил лезвие, я сделал ножу гарду. Там же в посёлке нашёл кусок многожильного алюминиевого провода и расплавил его в консервной банке на углях костра. Всё лезвие воткнул в землю, а вокруг черешка сделал углубление нужной формы, и залил его алюминием. Потом надо было только немного её обточить.

Первую ручку я сделал из берёзы - больше не из чего было. В Забайкалье в ходу были ручки из "папа-корня": у осины брали центральный корень, у него древесина вся свилеватая, как у карельской берёзы; вырезали из него брусок, проваривали в "отработке" и распаренный насаживали на черешок ножа. Обработанная, такая рукоятка выглядела, как лакированная.

Как сделать ножны из камуса, мне посоветовал начальник, Рустем. Берёшь две дощечки от ящика, придаёшь им нужную форму и делаешь прорезь для ножа. Потом, когда мы подстрелили оленей, я снял камус - кусок кожи с мехом, чулком с голени оленя. Обезжирив кожу, я её размочил и мехом наружу натянул на ножны. Под кожей ножны были ещё перетянуты капроновым шпагатом, петля которого выходила наружу, чтоб цеплять нож к поясу. Когда камус высох, он плотно стянул ножны. Ножны я крепил к поясу так, чтоб они висели у бедра, как сабля, а не жёстко, вертикально вниз; так удобнее.

Готовый нож надо было закалить. Закаливал я его опять же на углях костра. Дважды я его перекаливал, он получался слишком твёрдым и хрупким. Кончик лезвия открашивался, если я втыкал нож в землю. Да и мороки с ним: затачивать трудно. С третьего раза получилось как надо.

Как-то я пошёл в маршрут, а наши женщины, оставшиеся дежурить в лагере, попросили оставить им нож для разделки мяса. Когда я вернулся, они мелким бесом подкатываются:

- Витя, ты не будешь на нас сердиться?

- ???

- Мы твоим ножом косточку хотели перерубить...

Твою судьбу! Они со всей дурацкой мочи воткнули нож в берцовую кость медведя, которую и топором не перерубить, а когда он в ней застрял, они его выломали, сделав зазубрину с загнутыми краями. Пришлось опять выводить лезвие. Так нож потерял первые пол сантиметра своей ширины.

В конце сезона, в Магадане, когда собирали материалы на диплом, мы встретились с однокашником Санькой; он от этой же конторы был на Чукотке. У меня в рюкзаке было шесть солёных кетин, а у него - шесть моржовых клыков. Так что мы провели выгодный обмен. Зимой я из половинки клыка сделал ножу ручку. Нож получился тяжёлым, но сосёнку сантиметров 5-6 толщиной я перерубал им в два удара.

Он висел у меня на бедре и в Забайкалье, и в Архангельской тайге; недавно, делая ему новые ножны, я нацепил его, чтоб посмотреть, как получилась петля. Я ходил с ним по комнатам, и я снова почувствовал себя молодым, сильным, уверенным; эта тяжесть на боку - как будто вернулась часть меня самого. Даже спина распрямилась и походка стала лёгкой.

Я часто ходил без ружья, даже в одиночные маршруты, но нож всегда был со мной. Как-то пошли мы в маршрут со студенткой Галей. Недалеко топографы рубили просеки для магниторазведки, и нам удобно было пройти по их профилю до ихнего лагеря, чтоб потом идти дальше. Мы вышли на профиль как раз там, где они вчера закончили: на сосёнке висел теодолит. А к теодолиту шли медвежьи следы; на мху их хорошо было видно. Это был старый медведь; он подошёл, понюхал прибор и ушёл. Был бы молодой - не много бы от теодолита осталось. Но какой! Отпечаток задней лапы был на четыре сантиметра длиннее моего болотника 44-го размера, а шаг его задних лап - я еле встал врастяжку на его следы. Топографы были ещё дома, я сказал им, чтоб посмотрели следы у теодолита.

От их лагеря мы ушли недалеко, потому что заморосил дождик; посидели под ёлкой, но небо совсем обложило, и мы пошли домой. Топографы тоже уже вернулись в лагерь. Они сидели скучные и рассуждали, как им из дроби отлить пули; посмотрев на меня, они сказали:

- Да-а, вам хорошо, вы вона с какими ножами ходите!

Дважды я его терял. Один раз в зарослях ивняка в устье ручья петля на ручке ножа зацепилась за ветку. И его выдернуло из ножен. Хорошо, что спохватился я сразу, как вылез из ивняка. Следа в сплошных кустах не было видно, но я как-то набрёл на нож.

Другой раз мы устроили выходной и пошли ловить рыбу по ручью, где водилась кумжа. На устье нам повезло, и мы поймали большую "серебрянку" - рыбину, которая только поднялась с моря - красную, с икрой. Хватаюсь я за нож - а его нет, ножны пустые! Думаю, наверно, где-то, где поймал рыбу, доставал нож, а потом воткнул в землю и забыл. По пути домой проверил все места, где мог его забыть - нет ножа! Убитый, прихожу в лагерь, полез в изголовье под спальник - лежит там!

Лет через пятнадцать пришлось менять и ножны, и рукоятку. Рукоятка раскололась, а ножны совсем истёрлись. Пробовал сделать ручку из можжевельника, но в конце концов сделал из большого оленьего рога, а ножны - из грубой кожи от ялового сапога. Правда, уже здесь сын как-то утащил нож на маёвку и потерял ножны.

Сейчас мы оба, увы, "на заслуженном отдыхе".

Мы оба уже не те, но если надо разделать мясо или рыбу, я достаю его из шкафа, потому что из новомодного набора кухонников ни один нам в подмётки не годится.

Вот такая история. Я решил поздравить юбиляра и сделал ему подарок.

Пусть у него теперь будут нарядные ножны. Нам ведь не надо больше лазить по болотам и буреломам.

А жаль.

P.S. На днях жена купила целую сёмгу, чтоб засолить и мы её разделали. Внук сказал:

- Деда, это богатийский нозь!

- Нет, не богатырский, это деда полевой нож.

- Нет, богатийский!