Нина

Скажите: кто меж вами купит

Ценою жизни ночь мою?

Мода есть на всё, даже на женскую красоту. Только мода - модой, а есть такая красота, что про моду забываешь сразу и навсегда. Была у нас техник-геолог, девушка Нина. Темные вьющиеся волосы, карие, с томной поволокой глаза, как там Гомер писал - "Волоокая Гера богиня"; кожа, золотисто-коричневая от работы на воздухе, чуть вздёрнутый носик, немного пухлые губы и убийственная ямочка на подбородке. Фигура - таких на банке с индийским кофе рисовали: высокая грудь, крутые бёдра, тонкая талия. Грудь у неё была где-то третьего размера, но не в размере дело, дело в форме. Я уверен, что обводы красивой женской фигуры описываются довольно простыми математическими кривыми - будь то кривые Безье или полином Ньютона. А у Нины обводы были такие, что у любой особи мужского пола тут же распрямлялись плечи, выпячивались грудь и челюсть, и даже блеск в глазах появлялся. Старцы и младенцы - и те, прикидывались, что на них внезапно снизошли сыновние и отцовские чувства, и норовили ей сделать "козу" или шлёпнуть по тому месту, до которого дотянутся.

Они с Серёгой ещё в техникуме поженились и вместе приехали работать в Посёлок. Серёгу можно понять, да только нашему брату бродяге вредно жениться на юных темпераментных красавицах. Уедешь недели на три на участок, и однажды замечаешь, что по лесу ходить трудно: рогами за деревья цепляешься. А уж когда Серёгу в армию забрали... Чего тянуть кота за хвост, скажу сразу: со всего Посёлка я знаю только трёх мужиков, которые с ней не переспали.

И первый из них - я. 8(

Ну да, щас оправдаюсь.

Я был в посёлке на практике с группой из института и вот-вот уже почти женился на однокурснице. Боюсь, и пламенная любовь не удержала бы меня от грехопадения, но вот что-то не ладилось: ну никак мы с Ниной не совпадали в пространстве-времени. И только недавно, минут десять назад, до меня дошло: наш шеф, умнейший был человек, зная мой ангельский характер, вычислил, сколько я дров наломаю, если попаду в этот малинник, и без лишней суеты потихоньку блокировал наши с ней контакты. Ну ни разу я не остался с ней наедине больше пятнадцати секунд! Я наверно должен быть ему за это благодарен. Или нет?

Вторым был Юра П. Ну, здесь всё просто. Юра был правильным, как прописи для второго класса (кто имел средний балл 2+ по чистописанию, меня поймёт), и, по-моему, тогда же, во втором классе, написал аккуратным почерком план своей жизни. А потом оставалось только выполнять его, пока не станешь Генеральным и Доктором ГМН, а в плане никаких бурных романов с волоокими красавицами не числилось.

Третьим недоразумением был Кошкин. Честно говоря, мне даже стыдно, что я попал с ним в один список. Наши тётки решили как-то насолить его лахудре и подговорили Нину подкатиться к нему. Однако он ей ответил (сядьте, если кто стоит!): - Это может повредить моей карьере.

Кошкин уныло тащил свою карьеру, как старая кляча из ассенизационного обоза тащит свою бочку, не брезгуя ни подлянками конкурентам, ни восторженной любовью к начальству. Надеюсь, достигнутые успехи его утешили.

А Нина тогда здорово оживляла светскую жизнь Посёлка. Бушевали страсти, скандалы, сцены ревности с мордобоем. Падали один за другим местные Столпы Нравственности.

Надо сказать, в этих посёлках всё тайное становилось явным с ужасающей скоростью. Особенно, после того как в них принялись ставить АТС на 256 номеров. Идёшь ты, к примеру, нанести визит вежливости знакомой даме, а по дороге из окошка дома бабуля этак индифферентно таращится. Не успел ты скрыться из зоны видимости, бабка на телефоне: - Кузьминишна! Гля-кось в окошко, куда ет геолух пошёл, щас мимо тебя иттить будет. Ну, давай, перезвонишь.

А Кузьминишна передаст тебя Петровне, Петровна - Архиповне... И так вот идёшь по улице, а из окон бабки на плироду любуются. Так что все про всех знали не то что всё, а чуток больше. Нет, бывали, конечно, случаи, когда и бабок удавалось обвести вокруг пальца. Санька Конь раз холостяковал, жена на сессию уехала. Вечером совсем было спать собрался, тут стучат. Вышел, как был - в трусах и тапочках, - подруга жены пришла. Ну, поболтали у крылечка, а потом он пошёл её проводить. А чего, рядом - так и пошёл. Не заметил, как и заночевать остался. Лучшие подруги они такие. Утром выходит от неё, а по улице стадо гонят, все бабки тут как тут. Ну, Конь трусцой, два круга ещё вокруг своего дома сделал и домой. Обошлось. Правда, для отмазки он ещё три дня по утрам в трусах бегал.

Но это - исключение. А с Ниной - один мужик и вовсе во чистом поле подвёз её с участка на мотоцикле. Только к дому подъехал, жена со скандалом поджидает. И всё равно, мужики к ней липли как мухи на мёд, и никакие кары не могли их остановить.

Однажды и верный супруг Тани К. не пришёл ночевать. Таня скоротала ночь, собирая его вещи в два чемодана. К утру чемоданы стояли на крыльце, как Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Перед работой блудный муж робко постучался в дверь.

- Не открою! - решила Татьяна. Он постучал опять. - Ладно, - решила она после третьего раза, - ещё раз постучит, и открою. А этот подлец ушёл. Татьяна зарыдала. Потом вышла из дома и на веранде, под столом обнаружила чемоданы. - Значит, вернётся.

Жизнь Нины в Посёлке закончилась после того, как к её коллекции прибавился главный геолог. Вроде уж куда там: педант, сухарь, а и он не устоял. Но его жена устроила Нине такую жизнь, что Нина вскоре уехала к маме на Вологодчину.

А Серёга и второй раз наступил на те же грабли. Поэтому в третий раз он женился на самой большой страшилке в Посёлке, платил двум первым жёнам алименты, завёл ещё троих детей и крутил летом лямуры со студентками-практикантками.

Ну, где-то так.

Спасибо, добрый Интернет!

Года три назад я вышел в интернет.

Честно говоря, мировая общественность как-то обидно проигнорировала это событие. Может, потому, что выйти-то я вышел, а вот войти куда-нить не получалось. Дети мои не были заинтересованы меня учить, чтоб я гонял их с их стрелялками из-за компа, и пришлось образовываться самому. Представьте всю глубину моего невежества: я пошёл в книжный магазин! И там я купил книгу. Книга была Алекса Экслера. Начав её читать, я понял, что: а) она устарела, и б) Экслер не иностранец. А наши чаще всего пишут книги о чём угодно, только не о том что надо.

Экслер это Монтень раннего интернета.

"Если мясо подаётся на стол в общем блюде, то молодому человеку приличествует перебрать не более трёх кусков и делать это не более чем тремя пальцами."

Экслер тоже писал, что интернет надо писать с заглавной буквы, что такое ИМХО и смайлики и как надо себя вести, ежели вы пришли на сайт и хотите там прижиться. Надо скромно стать в уголке и слушать, что скажут мудрые старожилы. И если вам придёт достаточно умная мысль, можно ей скромно поделиться. Я потом в ЖЖ так и делал: зайду к кому-нить топовому и перегавкаюсь в комментах со всеми, кто со мной не согласен. Глядишь, пара-тройка френдов и появится.

Кстати, об антивирусах, бэкапе и пр. я всё-таки узнал от Экслера, но только в его сайте. Но для начала я попал Вконтакт. Ну да, я уже покраснел. Я там с какими-то придурками месяца два обсуждал очень мудрые темы. Они наверно и сейчас обсуждают. Своих мнений у них раз-два и обчёлся, главное - это ссылки и цитаты. Два корифана как-то заспорили насчёт религии, один выдернул из библии 14 цитат, второй - 16. Всё ясно, счёт 14:16 в пользу второго. Но главный источник цитат, это, конечно, Википедия. Благодаря им мой лексикон обогатился новым ругательством: "Иди ты в Википедию", и ещё одним: "википедик".

Потом я попал в Одноклассники. А что? Если вы хотите посмотреть, на кого похожи внуки девушки, с которой вы были знакомы лет сорок назад, это самое подходящее место. Там у меня вся моя родня, одноклассники, однокашники, коллеги. С днем рождения всех поздравишь - напомнит!

А в ЖЖ я такой гордый пришёл. Думаю, как щас всем врежу правду-матку! А чего её врезать, и так все всё знают. Наскрёб постепенно кучку неординарных личностей со всего света. Это вы, мои дорогие френды. Рази ж без тырнета мог я с кем-то поговорить о болезнях кошек или искусстве аборигенов?! Да у нас в округе самая неординарная личность - мелкий бизнесмен по кличке Зелёнка. У него бизнес по сбору мелкооптовых партий стеклотары и металлолома и сдаче их в приёмный пункт по бартеру: за 10 кг железа - чекушка самогона и бутерброд с двумя (!) кильками. Хотя и в сети иной раз на такую свинью нарвёшься, что думаешь: неужто Зелёнка комп купил?!

Конечно я иногда и себя перечитываю, избранное, но всё же: ладно - меня, такую хрень люди сутками читают. И это при том, что читать в сети таки есть что. И посмотреть, и послушать. Вот сижу тут стучу, а в ухо мне потихоньку напевает Элла Фитцджеральд. За последнее время что читал:

Лоуренс, Семь столпов мудрости.

Флэгг, Жареные помидоры.

Харпер Ли, Убить пересмешника.

Бернард Шоу, Пелевин, Пратчетт, Сарамаго, Пристли, Ф Скотт Фицджеральд, Хокин Стивен: Краткая история времени.

И не надо задумчиво стоять перед книжными полками, выбирая, что б перечитать. При моей памяти и скорости чтения книжек не накупишься.

Я уж не поминаю, что по любым вопросам - от покупки мультиварки до обустройства тёплых полов, только щёлкни - и вот оно.

Так что спасибо, дорогой тырнет, за всё хорошее, пока сегодня можно писать.

Завтра баловень мой приедет, не до компа будет. =)

С праздником, дорогие товарищи!

Я как-то нечувствительно превозмог Сталинскую, Советскую и вот теперь - российскую конституцию. И честно скажу, никакой разницы. Потому что ни одной из них не читал. А зачем? Как говорил незабвенный поручик Прутков, сын нашего великого поэта и философа Козьмы Пруткова,

Как презренны все конституции при виде исправной амуниции! 
Знаете анекдот, как сумасшедший рассказывает навестившим его родственникам, что у них теперь есть бассейн, в котором они плавают, ныряют, а главврач сказал, что если будут себя хорошо вести, он и воды нальёт. Так и с конституцией.
Праздник-то: День Конституции — празднование принятия Конституции в современной России, отмечается 12 декабря. 
Приняли, и ладно. А насчёт исполнять никто и не говорил.
Нет, ну не то чтобы совсем. Вот, к примеру, статья 51. Выполняется, но с условием. Вы вполне можете не давать против себя показания, но только после того, как в результате разъяснений по ушам и по почкам подпишете "явку с повинной".

Конституция Рoссийской Фeдерации

Мы, многонациональный народ Российской Федерации, соединенные общей судьбой на своей земле, утверждая права и свободы человека, гражданский мир и согласие, сохраняя исторически сложившееся государственное единство, исходя из общепризнанных принципов равноправия и самоопределения народов, чтя память предков, передавших нам любовь и уважение к Отечеству, веру в добро и справедливость, возрождая суверенную государственность России и утверждая незыблемость ее демократической основы, стремясь обеспечить благополучие и процветание России, исходя из ответственности за свою Родину перед нынешним и будущими поколениями, сознавая себя частью мирового сообщества, принимаем КОНСТИТУЦИЮ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ.

........................................................................................................................................................................................................

Статья 2 Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства. Статья 3 1. Носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ. 2. Народ осуществляет свою власть непосредственно, а также через органы государственной власти и органы местного самоуправления. 3. Высшим непосредственным выражением власти народа являются референдум и свободные выборы. 4. Никто не может присваивать власть в Российской Федерации. Захват власти или присвоение властных полномочий преследуется по федеральному закону. Чёрт, а ведь красиво написано. С юбилеем тебя, дорогая наша Конституция! Желаю тебе исполнения. Нет, не всех желаний. Просто исполнения.

Землетрясение

Когда Молдавию в семьдесят седьмом году тряхнуло Карпатское землетрясение, я как раз недели через две приехал к своим в отпуск, так что получил от них свеженькие воспоминания.

Землетрясение случилось в пятницу вечером, к тому же в спальном районе Кишинёва, где они жили, всю неделю не было горячей воды, и народ мылся! Сосед, дантист дядя Миша, только намылился, как почему-то из ванной начала выплёскиваться вода. Пока он соображал, к чему бы это, в дверь стала ломиться с воплями жена. Вытащив его оттуда, она надела на его мыльное тело самое дорогое - свои сапоги и норковую шубу, и потащила на улицу. На улице как всегда нашлись умники, которые сказали, что должен быть ещё второй толчок, и все хороводились до утра. Греясь у костров и почёсывая мыльные бока под женскими шубами. Сестричка моя тоже напялила на малолетнего сына свои сапоги (вот что у советской женщины было самое дорогое!) и выгуливалась до утра. Отец вовсе его нечувствительно превозмог. Сидит, смотрит телевизор, а тут экран замигал, и метровая китайская ваза спрыгивает с тумбочки. Отец её поймал, поставил, а она опять - так и землетрясение и прошло. А что, всего 55 секунд! Сразу после толчка ему позвонил старый боевой товарищ: - Миша, ты дома? - Дома! - старый боевой товарищ повернулся к жене: - Что я тебе говорил?! Нас, фронтовиков, такой хренью не испугаешь! - и налил стопарик из заначки.

А сколько было нечаянной радости! Вдруг на шею полуодетой женщине с двумя детьми бросается её муж в одних трусах, который вообще-то в командировке в Одессе: - Родненькие, вы живы!

Соседка сестры, весёлая девушка Фрида, вышла с подругой из ресторана, а навстречу им шёл пьяный мужичок. В смысле, ещё пьяней, чем они. Тут затрясло. Мужик закрепился. Затрясло ещё сильнее. Мужик стал на четыре кости, и, глядя на проходящих подруг, вопросил: - Вы что делаете?!!! - Это не мы, это землетрясение. - А-а...

А муж сестры вообще ничего не заметил. Они с другом ехали к его родителям в село, попить на выходных вина, так что тряски на рессорах не ощутили. И вот въезжают в очередное село, вроде спать все должны по сельской местности, а тут вся деревня по улице в исподнем бегает. Они: - Эй, вы что, у вас жок? - Что им ответили, писать не буду, так как не настолько хорошо владею молдавским матом.

Кишинёв крепко трясло перед войной, и всё, что можно, развалило ещё тогда, а в наше время строили дома уже с сейсмозащитой, так что разрушений вроде и не было. У моего приятеля Вовки в старой развалюхе, к его радости, треснула стена: теперь новую квартиру дадут. А в новых домах по стыкам перекрытий кое-где немного штукатурка высыпалась. Правда, на двенадцатом этаже раскачивало чувствительно. В сёлах кой-где трубы с домов снесло.

А Бухарест, который был примерно на таком же расстоянии от эпицентра и где были практически те же семь баллов, лежал в руинах. Полторы тысячи погибших.

В Кишинёве говорили, что Чаушеску пригласил западные фирмы, и те ему дёшево и быстро настроили домов - ну шик-модерн! Только при толчке они все сложились, как карточные домики. Наши тогда ещё с Чаушеску не разосрались, и первый секретарь КП Молдавии недели за две до того съездил в Румынию с визитом, а вернувшись, собрал местных архитекторов и дал им втык: - Вот, у румын учитесь, как строить надо!

Хорошо, не успели они воплотить "решения партии в жизнь". Я видел, когда главный архитектор города выступал по ТВ. Он рассказывал, на сколько больше арматуры и бетона идёт на здания с сейсмозащитой, при этом улыбался до ушей.

А через одиннадцать лет тряхнуло Спитак. Те же семь баллов - и двадцать пять тысяч погибших. Знакомый майор, разбиравший там завалы со своим стройбатом, рассказывал: в бетонных перекрытиях чего только не было: пустые бутылки, старые ботинки, палки. Цемента не было - арматура чистая была.

Так от чего жертвы, от землетрясения?

Дарвинизм как форма существования научных работников

Год назад я подвергся неспровоцированному нападению антрупологов. Причиной его послужила статья, написанная молодым (лет 35) научным работником (естественно, в соавторстве с шефом). Речь там шла о т. н. "отсутствующем звене", и о том, что ныне антрупологи выявили столько звеньев, что знают не только по фамилии, но и по имени-отчеству всех своих предков, а ежели господа православные креационисты со свойственным им смирением укажут ещё на одно отсутствующее звено, то таковое будет им предоставлено со всем уважением чувств верующих.

Как сказано в Писании, "И будешь ты есть хлеб свой с плесенью, засохшими тараканами и дохлыми паучками, раз потеть тебе лень".

Честно говоря, я всего-то поинтересовался, не слишком ли замшелая у них теория, если разговоры об "отсутствующем звене" как-то затихли лет сто назад. Я не учёл, что юное дарование будет биться насмерть, защищая не только своего первенца, но и честь мундира шефа. Вскоре подтянулся шеф, желчный старый пердун. Он никак не мог въехать, что я не у него на экзамене и всё норовил швырнуть мне зачётку в морду. Потом подошла ещё парочка, и они как-то, не обращая на меня внимание, спросили, что тут происходит. Но когда подтянулись ещё два антруполога в штатском и спросили:

- Который, этот? Фамилия! - я решил, что пора линять.

Последующие несколько месяцев я пытался убедить себя, что мир не так уж и плох, и потратил на то, чтоб разобраться, как же далеко вперёд ушла теория эволюции, чтобы оказаться так далеко сзади. Для чего перелопатил несколько пятисотстраничных монографий - а чего, я на пенсии! - а чтоб труды не пропали, решил поделиться с народом.

Однако начнём с общих положений.

В науке есть такое понятие: "парадигма". Это такое же ключевое понятие, как "кормушка" в политике, и если вы его не прочувствуете, вы ничего не поймёте. Да вот она:

Рис.1. Парадигма.

У стены - Основоположник, на первом плане - парадигма и научная школа.

Парадигма это общепринятая теория, которая позволяет вести научную работу наибольшему количеству научных работников (обратите внимание, я не говорю: учёных. Как писал Митчел Уилсон, инженер это человек, который хочет сделать что-то новое, а учёный - хочет узнать что-то новое. Научный же работник знать ничего не хочет, и если нечаянно и узнает нечто новое, неизвестное Основоположнику, то будет молчать об этом насмерть: отлучат от парадигмы! Его цель: охранять и укреплять чистоту Учения). Парадигма может устареть и оказаться ложной, но пока на ней можно кормиться, научная школа будет стоять за неё насмерть. Сами понимаете: Основоположник защитил кандидатскую, докторскую, написал три полки монографий, воспитал эскадрон аспирантов, которые тоже пишут статьи, диссертации и монографии - и вот, они должны признать, что всё это херня, а они дармоеды, и начать жизнь сначала.

Кроме главной парадигмы, бывают ещё и мелкие парадигмочки: хрюкают себе потихоньку и никого не трогают. Конец парадигме приходит, когда кормиться с неё уже затруднительно ввиду исчерпанности тем, и научные работники массово перебегают к более продуктивной научной доктрине.

Как водится, исторический обзор.

Всяк уважающий себя научный работник начинает с Аристотеля, благо тот успел написать абсолютно обо всём. Я опущу предыдущие две тысячи лет и начну сразу с дарвиновских времён. Об ту пору появились сразу два основоположника: Ламарк и Дарвин. Ламарк считал, что у жирафа длинная шея потому, что он хотел есть свежие листики с верхушки деревьев, когда всю траву на земле затоптали антилопы, вот и вытянул. Дарвин же доказывал, что у предка жирафа постоянно рождались дети с разной длиной шеи. Но однажды совершенно случайно настала засуха, вся трава засохла, а на деревьях почему-то ещё были зелёные листочки, вот жирафы и выжили.

Сначала у них были некоторые точки соприкосновения, но последователи всё вычистили. К примеру, Вейсман: он не только придумал частицы, отвечающие за наследственность. Он ещё доказал, что приобретённые признаки не наследуются (то есть у жирафа, который в течение жизни увеличил длину шеи, дети родятся не в него). Для чего последовательно отрезал хвосты у двадцати одного (!) поколения мышей. Возможно, он и знал, что уже не одну тысячу лет у евреев кое-что обрезают, а они всё равно с ним родятся, или у собак уши купируют, но это ненаучно. Жизнь надо наблюдать не в жизни, а в лаборатории. Хотя он доказал ровным счётом ничего: увечье - не приобретённый признак.

Мышек жалко. С тех пор эту теорию стали называть за границей неодарвинизмом, или синтетической теорией эволюции. Нашим об этом ещё не сообщили.

Самые большие страсти разыгрывались у нас. Лысенко всех этих вейсманистов-морганистов уничтожил не только морально, но и физически. Потом и его прихлопнули, а соратники перекрестились в правоверных дарвинистов, а бывшего Основоположника объявили подлым ламаркистом потому как "образ врага" дорогого стоит. Но стиль общения сохранился. И в монографиях уже этого века можно нарваться на фразы типа:

"это телеологические и метафизические концепции, подменяющие объяснение наблюдаемых в природе процессов и явлений декларированием неких "изначальных свойств" живой материи. Вопросы о сущности и первопричине "стремления" организмов к прогрессу обычно просто обходятся авторами подобных автогенетических теорий, которые при логически последовательном своем развитии неминуемо смыкаются с идеализмом".

Вот так, простенько. Раньше дарвинизм был идеализмом, ст. ## УК РСФСР, а теперь - ламаркизм, жаль, посадить нельзя.

Да и за бугром не легче. Автор книги "Эгоистичный ген" написал длинное предисловие для того, чтоб заверить соратников, что он не покушается на дарвинизм, а наоборот, хочет показать величие теории великого Дарвина с новой точки зрения.

Чем же хороша теория Дарвина? После того, как из неё вычистили все моменты, по которым можно было дискутировать, осталась её суть: Случайность. Случайные мутации, случайные связи, случайный отбор. Как опровергнешь случайность?! Есть возражение в корне: как набор случайностей может привести к столь закономерной системе? На что следует ответ: - А у нас времени дохрена!

Если кто-то полагал, что толпа обезьян с клавиатурой может напечатать сонет Шекспира, если будет лупить по клавишам достаточно долго (в чём я сомневаюсь), то здесь идут дальше. Нам предлагают поверить, что мобильники возникают следующим образом: в барабан стиральной машины засыпаются всякие детальки, и они там вертятся, вертятся, и вот оттуда выходит телефон, причём с каждым разом - не только новая модель, но и соответствующей марки - Нокиа так Нокиа, Самсунг сам по себе. Я уж молчу про телефонную сеть, включая спутники связи. А ведь она гораздо проще, чем система жизни на Земле.

После торжества дарвинизма в середине прошлого века, когда даже Папа его признал, начались неприятности. Во-первых, непонятно, как жираф выжил, когда у его предка шея стала слишком длинной для травы, но ещё короткой для листьев деревьев: он ведь явно проигрывал существующим, хорошо приспособленным видам. Вторую подлянку подложили гены. Выяснено, что каждый ген отвечает за выработку какого-то белка, но как от этого у нас вырастают две руки, причём правая и левая, неизвестно. Потом вовсе оказалось, что разные гены могут выполнять одну функцию, и наоборот, и на организм в целом это как-то не влияет. То есть как в большой фирме: в конторе люди меняются, переходят на другие должности, а продукция в цехе как выпускалась, так и выпускается. От этого завелась ересь: мол, у нас две эволюции. Гены изменяются сами по себе, а организмы - сами.

Надо сказать, что все теории эволюции объясняют все известные факты. Только, когда это читаешь, почему-то вспоминается Фальк из оперетты "Летучая мышь", и именно в тот момент, когда он впаривал жене друга про собаку Шульца, с которой Герман якобы охотился. Особенно мне про мышек понравилось.

В горах из-за низкого атмосферного давления организму не хватает кислорода. Поэтому у мышек, живущих в предгорьях, сильнее развито сердце, чтоб прокачивать через лёгкие больший объём крови. Всё по Дарвину. Но вот выше - что? Не угадали! Выше у мышек и сердце, и лёгкие нормального размера. У них - другой гемоглобин, который может переносить вдвое больше кислорода. И не только у них, но и у яков и других высокогорных животных. Как? Как все теории эволюции приводят этот факт как торжество своей теории?

Таким же манером представители всех школ объявляют существование коллективных насекомых доказательством несостоятельности теории их противников.

Кажется, Л. Гумилёв писал, что в психологии есть много теорий, причём любой поступок человека можно объяснить и по Юнгу, и по Фрейду, и по кому угодно, и это никак не служит доказательством их правильности.

А тут ещё нашли вроде как суперген, типа ген. директор: он даёт приказ всем остальным, чем им заниматься. В любом организме заложены все признаки всего живого, и, удваивая (или, наоборот, удаляя) определённый участок этого гена, ребята уже получали многострадальную дрозофилу с двумя грудными отделами или вовсе без такового. (К слову, в Молдавии, затравленной диоксином из инсектицидов, был интернат для детей-уродов, там был парень, у которого кисти рук росли из локтей, без предплечий.) И эти нахалы уверяют, что, активируя определённые участки этого гена, они и из вас сделают дрозофилу. И что в результате макромутаций сразу возникает новый вид. Что в принципе гораздо больше соответствует данным палеонтологии и биологии, где переходы между видами почти отсутствуют.

Такой наглости дарвинисты не стерпели, и с мутационистами они не дискутируют даже матом. Они сделали вид, что их нет. Но как быть без оппонентов?!

На их счастье, объявились креационисты. Баптисты, православные и прочие христиане, которые не обожглись на Джорджано Бруно и Галилее, решили лишний раз показать, что Папа им не указ, и объяснили эволюцию, толкуя библию. Против этого у меня только одно возражение: зачем бог создал столь сложный мир, если не хотел, чтоб мы его познавали?

Надо сказать, что все религии, признающие реинкарнацию, не только не противоречат фактам, накопленным о развитии жизни на Земле, но и объясняют направленное развитие жизни лучше дарвинизма: когда души были примитивными, примитивными были и существа, в которых они обитали, а по мере совершенствования душ совершенствовались и их вместилища. Тут не поспоришь.

Так что дарвинисты прикинулись, будто кроме них и креационистов никто больше эволюцией не занимается, и с людьми божьими ведут себя с большим пиететом, сильно напоминая столяра Милягу из "Сна в летнюю ночь". Миляга в интермедии играл льва и, чтоб не испугать дам в публике, заранее предупредил их, что он лев ненастоящий, и рычал потихоньку. И теперь апологеты дарвинизма длинные предисловия в своих трудах посвящают уже заверениям в глубоком уважении христианских ценностей, дополняя их невнятным бормотанием о том, как же они дошли до такой жизни, что спорят с библией.

Этот подход палеонтолог Еськов перетащил уже и в геологию: альтернативой всемирному оледенению он считает библейский всемирный потоп. Дураком прикинешься, жить легче.

Ну что сказать в завершение?

Если считать, что десять миллиардов лет назад возникла наша Вселенная, и приравнять это время к году, то Аристотель написал свой труд "О возникновении животных" семь секунд назад. Наш разум - бабочка-однодневка, только что из куколки; она ещё не знает не только зимы и лета, она не видела даже заката. А наш главный научный метод - метод аналогий.

Если уж физики - представители самой продвинутой науки - узнали на днях, что они до сих пор не замечали тёмную энергию, из которой в основном и состоит наша Вселенная, что говорить про других? И так ли уж это необходимо, стараться объяснить всё, как это делал Аристотель?

По-моему, вся эта мышино-дрозофиловая возня никуда не ведёт. Вряд ли на очередного крупного специалиста по левому усику сибирского шелкопряда снизойдёт озарение, и он всё про жизнь объяснит. Я думаю, мы ещё не знаем про жизнь чего-то очень важного - возможно, какого-то специфического поля, которое всем этим управляет. А когда оно будет открыто, понадобится учёный ранга Эйнштейна, чтоб увязать всё это: и теорию эволюции, и теорию Лавлока о живой планете Гее, и биополе в понимании Вернадского и Гумилёва, и такие пустячки, как бесконтактный массаж, лозоходство и телепатию. Если раньше не вымрем.

Братья Доцента

Сразу говорю: это не я придумал, я только записал. А то за прошлый опус обвинили меня в нездоровом воображении.
У меня было двое знакомых с такой рожей:

Оба, кстати, побывали в лагерях ещё в сталинское время. Первый, Половинкин, был шофёром и возил нас на лесосеку, когда я служил ну в общем был в стройбате. Утром нас отвозили на двух машинах на работу, а вечером забирали, если не забудут. И вот выдал нам как-то кэп зарплату с утра, садимся мы в машины. Микромайор (для гражданских: младший лейтенант, у него тоже одна звёздочка, только маленькая), он за старшего, садится в кабину первой машины, мы - во второй, с Половинкиным, и едем. На перекрёстке первая машина поворачивает направо, а наша  - по газам и несётся прямо. У гастронома разворачивается и сдаёт задом к дверям так, что мы выпрыгиваем в магазин. В первой машине чихнуть не успели, как мы затарились, догнали их и пристроились сзади. Ну, пацанам из первой машины из кузова видно-то было. В нашей машине - банкет. Ребята стараются всё заглотить по-быстрому: дорога недлинная. Из кузова летят вопли, песни, пустые бутылки и комплименты проходящим мимо девушкам, от которых они залегают в кюветы, как по команде: "Вспышка справа!"
Приехали. Из первой машины все вылезли и мрачно смотрят на нашу. Из нашей никто не вылазит, потому что те, кто ещё может, стараются выпить что осталось, поскольку не уверены в адекватном поведении микромайора. Микромайор подходит к кузову сзади; Боря Дементьев, мелкий пузырь, долго корячится через борт и падает к его ногам кикиморой бездыханной.
Минут через надцать весь коллектив уже сидел в вагончике и допивал всё, что осталось. Кто не влез, рассосались по просеке. Микромайор временами вскрикивал: - Эх, Половинкин, сука, нае@@л меня!, - и заливал своё горе нашей водкой. Боря прочухался и с двумя корешами, такими же пузырьками, кайфовали: у них на пенёчке стоял ма-аленький круглый тортик, с половинку пирожного; они смотрели на него, пили водку из кружки и запивали лимонадом из пилотки: второй кружки не было. Праздник удался.

Вторым был Приходько, работал у нас на базе истопником. Мужик он был спокойный. Раз Мишка, горняк, кричит ему: - Приходько, ты хули не топишь?
Тот, ни слова не говоря, идёт в котельную. Через пару минут заходит к парням в комнату с ведром горящих углей: - Тебе, что ль, холодно? На, грейся!
Поставил ведро Мишке под кровать и ушёл.
Раз он напился до того опасного состояния, когда уже тянет на подвиги, но ходить ещё можешь. И он как-то вспомнил буквы и написал письмо. И отправил!!!
- Ну и что, - скажете вы, - что тут такого?
Так письмо он отправил почему-то министру обороны. Хотя ни дня не служил, даже в штрафбате.
"Уважаемый товарищ маршал", - писал он, - "скажите пожалуйста, что делает у нас в СССР Луис Корвалан, ежели он борец за свободу?"
(Для юного поколения поясняю: Луис Корвалан был чилийский коммунист, которого наши выменяли на что-то у проклятой хунты чёрного полковника Пиночета. Тогда по все стране прокатилась волна митингов, и наш народ прямо сказал: - Мы не знаем, кто такой Луис, но если его не пустят на карнавал, мы тоже на работу не пойдём!) 
Дальше он сам рассказывал.
"Месяца через полтора приходит мне повестка в военкомат. Приезжаю, захожу. 
- Приходько? Ну, пойдёмте. 
И ведут меня через площадь в серое здание. Поднимаемся на второй этаж, вводят в кабинет. Я смотрю, двери двойные, обитые: бить будут, хоть заорись, никто не услышит. А бока-то чешутся! Сидит за столом товарищ, тоже серый такой.
- Садитесь, - говорит, - чем недовольны, на что жалуетесь?
- Что вы, - отвечаю, - живём мы хорошо, здоровье наше хорошее, не жалуемся - упаси бог!
- А как же, вот письмо вы написали...
- Так я ж это... только ... как там товарищ Корвалан, борец за свободу...
- Ну так я вам объясняю: не наше с вами это дело. Поняли?
- Так я и...
- Повторяю: не наше с вами это дело. Поняли?
- Понял, понял!
- Идите.
Я жопу в горсть и на автобус. Хорошие настали времена!"

Морские истории

Вернулся я после трёхмесячного плавания, на морвокзале сошёл с парохода, домой, к жене ехать, а тут такая блядища! Я её снял и поехали к ней на Соломбалу. Двухэтажный дом деревянный, поднимаемся к ней, заходим на кухню, а там два мордоворота пьют. У меня матка опустилась.

- Садись, - говорят. Сажусь. Наливают стакан какой-то бормотени, - Пей! - пью. Налили второй. Выпил. - Звиздуй отсюда! - деньги забрали, в прихожке пальто моё на меня напялили, до горла застегнули, а через рукава насквозь ножку от стула продели. Я как на кресте распятый. Пендаля дали, я над ступенями пролетел, мордой в стенку и драпать.

По улице иду, руки в стороны, морда разбита, и не вытереть. - Ну, - думаю, - ещё дёшево отделался. Только самое интересное впереди ещё было. Как в животе заурчало, трах - и по ногам потекло. Эти суки мне вино пополам с касторкой дали! Я к кому-нибудь к людям кидаюсь, типа - расстегните пальто! - а они от меня шарахаются и драпать. Денег нет, морда разбита, руки в стороны, из штанин дерьмо стекает.

Вернулся домой.

* * * * *

Пришёл я с плаванья, домой приехал, ну, вечером в "Вдовьи слёзы" собираюсь. "Вдовьи слёзы" кабак называли, потому как там всегда после рейса маримане наши оттягивались, а бабы ихные под дверьми бегали, голосили, да по домам их потом растаскивали. А моя мне и говорит: - Коля, не ходил бы ты. Опять напьёшься, морду разобьют, деньги пропадут, не дай бог в ментовку ещё стащат. Я тебе водки набрала, сиди дома, пей сколько хочешь, слова не скажу.

Ну, ставит мне на стол, честь по чести: бутылочка запотелая, картошечка варёная с укропом, огурчик, селёдка. Сама села на диванчик, вяжет. Я такой гордый стакан наливаю - хлесь, и на неё смотрю: а она - ничего, вроде и не пью я. Даже не посмотрит. Я - второй. Хлесь. А она: - Пей, Коленька.

Сижу, думаю, ну что б такое сотворить. Залез я под стол и давай на неё гавкать. - Ну, - думаю, - щас заорёт: - ты чо, свинья пьяная!

А она - Гуляй, Коля, я ничего, я не против!

Обидно мне стало. Сел я жопой на пол и заплакал.

Кто страшней

Витя Пивень стоял со своим отрядом на Безмошице. Отряд был всего ничего: он да студент да рабочий, Сашка Макагон. Они таскали на своём горбу этакую переносную буровую установку, она наверно и ста килограмм не весит, и бурили по долине скважинки в надежде проследить марганцевую руду, которую Витя подсёк в береговом обрыве. И вот раз по дороге к лагерю они набрели на тушу лося, убитого медведем. Медведь её мохом закидал, чтоб потом кислятинкой побаловаться. Ну, кто б другой, но Пивень был из породы непутёвых куркулей, у которых, несмотря на, всё равно ни кола, ни двора. Ну и они ограбили бедного медведя: отрубили заднюю половину туши и утащили к себе. Однако Витя, вместо благодарности, решил ещё и разжиться медвежьей шкурой. Взяли они ружья и все втроём пошли в засаду. Вечером, вокруг полянки, где лежали остатки туши лося, они залезли на берёзы; Витя с Макагоном прихватили наверх палки и устроили себе сидения, а студент сказал: - Ничего, я так! - и остался стоять одной ногой в развилке дерева. Ночь идёт, хоть и белая, а медведя всё нет. Эти два орла на своих гнёздах уже похрапывать начали, а студент понял всю опрометчивость своего поступка, но поздно. Постоит на одной ноге, сколько вытерпит - корячится, чтоб на другую стать. Холодно, студент весь уж задубел, тело затекло, и при очередной перемене ног выронил ружьё.

За что я люблю "курковки" - это за то, что, говорят, они безопасные. Расскажу как-нибудь, как друг два заряда в живот себе всадил.

Ну тут, правда, обошлось без кровопролития: ружьё бабахнуло в белый свет, Пивень с Сашкой от такого пробуждения с берёз попадали, медведя теперь ждать было нечего, и пошли они все домой спать.

Через год мы опять работали в этих краях и опять гоняли этого медведя, но это уже другая история.

В конце сезона сидели мы со Стасиком на лагере у геофизиков. Да и сезон-то в принципе кончился, и вылетать надо было, но нас об ту пору перевели в экспедицию, где бардак это был стиль работы, вот и сидели мы вместе с геофизиками, ждали вылета. И продукты подъели, а всё не вывозят. При том, что вертолёт по три раза на день мимо нас болтался.

Километрах в десяти выше по речке стояла буровая, и раньше буровики, когда ходили на рыбалку, всегда заходили к нам попить чайку и попудрить нашим девушкам мозги. Но когда продукты у нас кончились, они заходить к нам перестали - попьют чайку где-нибудь в кустах, и домой. Возможно, они не хотели расстраиваться при виде отощавших геофизинь.

Ну что за жизнь: барахло всё на площадке, утром выйдем на связь, дадут нам опять отлуп, и валяйся весь день на спальнике в палатке. И в речке, как всегда, рыбы не было. А тут как-то утром Володя выходит на связь с буровой, и говорит:

- Наши вчера по водоразделу мимо вас на тракторе ехали, так на них медведь наскакивал, пугал их. Вы там поопасайтесь.

Как он сказал, мы с Женей, начальником геофизиков, встали и пошли на площадку. Достали из вьючников свои ружья, патронташи, обвешались и - в гору. Склон крутой, метров пятьдесят высотой, а без хлеба плохо: не идут ноги. На водоразделе - пологие-пологие холмики, еле видно, на них - лес, берёзы уже золотые, и ёлки тёмные, а между ними, в низинках - мох, зелёный, красный, ягодник красными пятнами- не описать, марсианский пейзаж какой-то. След трактора; гусеницы у него широкие, болотные, мох поприжали, а сверху клюква лежит, ягоды крупные, сантиметра полтора. Не отмёрзли с утра ещё, ночью подмораживало.

Ну давай мы по перелескам Потапыча искать: один лесок пройдём, по перемычке во второй - ну ты, нахал, выходи!

Ага, нашли дурака. Медведь зверь умный, знает, чем отличается голодный геолог от сытого буровика. Где-то так в пятом лесочке подходим уже к его опушке. А там куча дерьма, и пар от неё идёт. И след к другому лесочку. Вот гад! Ну, мы намёк поняли, плюнули на это дело и пошли к дому. Женя говорит:

- Давай к речке выйдем повыше лагеря, там старица, может утки есть. Перезарядили ружья на дробовые патроны, скатываемся к старице. В дальнем конце вспорхнула утка и идёт на взлёт как раз мимо нас. Мы разом вскидываем ружья, и - залпом! Охламоны. Эта-то утка посыпалась, а следом вторая взлетает, а у нас стволы пустые - одностволки!

Утка это, конечно, не медведь, на восемь человек маловато. Правда, по дороге повезло: набрели на заначку буровиков, где они чай пили, одолжили банку тушёнки и пачку макарон.

Мука, чай, сахар, у нас, правда, были. И почему-то банки три томат-пасты. С вечера мы утку разделали и оставили на обед, на завтра. А на жире - примерно два кубических сантиметра! - который обнаружили где-то в районе её ануса, я решил пожарить лепёшки.

Рецепт простой: если больше ничего нет, в муку добавить чуть соды, соли и сахара, густо замесить и жарить. Нинуля:

- Это кто ж такое есть будет?!

- Ты.

Уже стемнело; двое месят и раскатывают тесто, третий несёт и передаёт мне. У меня на двух чурбаках большая сковородка, под неё пламя, поэтому, что на сковородке, совершенно не видно. Драгоценный оковалок жира наколот на вилку; я наугад протираю им сковороду и бросаю на неё лепёшку. Через пару минут переворачиваю её, ещё пара минут - и я подбрасываю лепёшку вверх. В воздухе её со всех сторон хватают чьи-то руки, чпок - и лепёшки нет!

Утром спешить некуда, валяемся в спальниках; солнце уже светит сквозь брезент палатки. Тут в разрез двери просовывается голова Нинки:

- Виктор, а соды ты сколько ложил?

На обед у нас шти. Помыли ведро, в котором у ребят была квашеная капуста, там на стенках ещё прилипшая оставалась, - в кастрюлю; туда же утку, тушёнку, макароны и от пуза томат-пасты. Мечем. Тут снизу вдоль реки знакомый звук.

- Вертолёт!

- Угу, - все едят дальше; по звуку турбин слышим, точно - к нам идёт.

- К нам, однако. - Угу, - мечем щи.

Появляется Ми-8, он проскакивает над нами и закладывает вираж:

- Однако, садится!

И тут рабочий, дохлёбывая последние ложки из миски:

- Я всё-таки ещё мисочку успею...

- Ты хоть печку у себя в палатке сначала залей, чтоб остывала, грузиться ведь будем!

"Восьмёра" садится, площадка у нас твёрдая, я перед кабиной поднимаю скрещённые руки: - Глушитесь!

Рёв турбин затихает, из дверей вылазит наш начальник и главный инженер экспедиции. Наш начальник решил при своём начальнике проявить служебное рвение. С его начальником мы на первом курсе учились.

- Что это такое, мы за ними прилетаем, а у них ничего не собрано!

Приходится подорвать его авторитет. Не фиг тявкать, что ж нам, две недели так и сидеть надо было на площадке? Подождёте пятнадцать минут, мы больше ждали.

На другой день мы в Лешуконском идём по всем трём магазинам. Не спеша, вразвалочку, смотрим на людей, на товары. Цивилизация! Нинка подкалывает:

- Смотри, Виктор и вперёд не бежит, и походка другая стала!

А то. Я ж не на работе!

Ой, где был я вчера

Оле      

Ну вот, вошь моей жизни переползла через очередную чёрную полосу и я, как птица Феникс...
кстати, о птичках: посмотрел картинки по запросу "Феникс", по-моему, ребята недопонимают. Питичка-то тихо-мирно сгорает, а потом возрождается из пепла. А у них - горящий, как Гастелло, павлин пытается взмыть в облака. Короче, самая красивая картинка вот она, но вроде для юпика мне не подходит:



По-моему, сам виноват. Не надо было писать где-то в последних постах, что у меня теперь сплошной бэкап. Потому как накрылся не софт, а пенсия. Ни фиг и пенсия, но на неё живёт всё моё семейство (Ё - моя любимая буква), и я на неё собирался купить новый модем после того, как проклял и отлучил от компа МТС. А тут натё! Двадцать третье число, а на карточке - ни копейки! Надо идти, общаться с представителями двух заповедничков социализма. Собрался с духом и пошёл в сбербанк. Это они такую заглавную букву заслужили. Дама, приятная во всех отношениях (кроме отношения к работе) тут же заверила меня, что они тут ни при чём, это всё пенсионный фонд. Кто бы сомневался! В смысле, в том, что она и не вздумает пошевелить булками а найдёт, на кого перевести стрелки. Я ей:
- Ты мне выписку давай. Заверенную! А то в пенсионном такая же лахудра сидит, жопу лишний раз не оторвёт без особых доказательств.
В пенсионном мне таки сразу сказали, что это всё сбербанк, и что это у меня за номер счёта, они понятия не имеют. Тут я с них выписку стряс и пошёл назад. В сбербанке мне всё сразу объяснили:
- А, так это пенсию вам пенсию на сберкнижку перевели, а она на карточку не перевелась!
Да... как писал В.Аксёнов, всё-таки прелесть эти русские дополнительные окончания: по-английски идиот и идиот, а по-русски скажешь идиот-ка, и сразу появляется что-то такое легкомысленное, игривое...
Ей-бо, мне даже Джамшуд с Равшаном вспомнились: - Начальник, пенсия переводиться не хочет! Равшан ей сказал: переводись, а она...

А тем временем дома настал голод. Жена бросила нас и на последние копейки улетела в Тунис в надежде попасть в чей-нибудь гарем на полное обеспечение. Можно техническим персоналом. На третий день мы доели последнюю сныть, лебеду и крапиву в огороде, и кто-то должен был пожертвовать собой, чтобы спасти остальных. Кошка вытащила длинную спичку... Она проиграла! Вечером мы дали ей последний шанс: выпустили в сад, и если к утру она поймает пару крыс или десятка три мышей - мы все спасены. Увы! Годы лежания на диване погубили её. Больше по грядкам срать не будет.

                       

Пришлось нам есть кролика, тушёного с картошкой. Картошка, хорошо ещё, не очень проросла, выкопали обратно.

Маманю в гарем не взяли, фейсконтроль в парандже не прошла, через неделю вернулась, но мы к её приезду снесли шкурку к таксидермисту, так что всё в порядке. Любимая кошка лежит себе на диване, мурлыкает (мы ей моторчик от Янькиной машинки вставили), плюс экономия на вискасе. Привезла две бутылки ихнего вина ("Солнцедар помните?). Похвалила, что огород чисто пропололи.
Модем купил новый, пока не обкатаю, рекламу делать не буду, но, учитывая, что у меня теперь 30 Гб за 300 рублей вместо 5 Гб за 450, похоже, я наварился.
И сегодня утром - за сколько дней! - проснулся весь бодрый, в хорошем настроении, пошёл пить чай, а времени - пол седьмого. Как говорили у нас в стройбате, нас @бут, а мы крепнем!

Мы ходили в "Бэби-клуб"

Надо сказать, если моя жена хочет что-нибудь сделать, она берётся за дело с такой энергией,

что все окружающие только этим и заняты. Будь она офицером, ей бы цены не было. Ведь все, кто хоть в какой-то мере по праву празднует 23 февраля, знают, что главное для офицера - придумать, чем бы занять солдат. Будь моя жена комбатом, её батальон носился бы как наскипидаренный круглые сутки.

И вот, сподобилась она с внучиком погулять. И по дороге попали в "Бэби-клуб", где родителям с деньгами обещают сделать из ихнего нормального чада вундеркинда. Раннее развитие называется. Позвольте, куда же раньше?! На днях ребёнок на лестнице оступился, так такое сказал... Ну, примерно то, что дед говорит, когда по пальцу молотком попадает. Ну куда там! У них методика, а мы по старинке. Короче, она там обо всём договорилась и мы будем ходить раз в неделю.

Если вы внимательно прочитали первый абзац, вы уже поняли, что на первое занятие Ян пошёл со мной, потому что все сразу стали срочно заняты. Приехали туда мы на пол часа раньше, потому как бабушка боялась, что мы опаздаем. Она не думала, что мы так быстро найдём целые колготки. Но в игровую нас пустили. Там были четыре юные леди в кружавчиках и с бантиками и годовалый баклажанчик. К ним можно записаться прямо по телефону из роддома. Баклажанчик сидел в ящике с мячиками и его глазки-пуговки сияли от восторга: столько мячиков!

Моя белокурая бестия с большим лиловым фонарём под левым глазом (накануне не вписался в вираж и врезался головой в диван) пол минуты постеснялась; потом он залез на горку в виде слона, с которой нормальные дети скатываются в этот ящик с мячиками, завопил:

- Алле-гоп!, - и сиганул в ящик. Мячики, как шрапнель, брызнули по залу. Баклажанчик заверещал от восторга. Ян набрал охапку мячиков, стал напротив баскетбольного кольца и все их туда зафигачил. Ещё бы, на площадке в настоящее кольцо кидает. Видимо, его таланты оценили по заслугам: тут к нему подошла девочка и показала божью коровку в стаканчике. И они принялись обсуждать, чем её надо кормить. И чему они ещё хотят учить эту девочку?! Ян чихнуть не успел, а у них уже общее хозяйство.

Мама у девочки была тоже симпатичная. Да и воспитательницы ничего. Стройная блондинка и брюнетка, тоже стройная, но с большим бюстом.

Потом детей угнали заниматься, и выпускали похулиганить только на перемены. Мам и одну бабушку я быстро изучил, а читалку взять не догадался, поэтому пришлось читать всякую хрень на стенах.

Одна молодая мама при виде своей дочки сразу начинала шипеть, потому что, по её мнению, та делала всё время не то, что делала бы на её месте мама. Будь я "Людмилапсихолог", такой бы пост про неё насобачил - и пятьсот отмодерированных комментов от кипящих возмущением пациентов.

Чтоб не совсем скучно было, мне дали анкету. Но я так и не смог придумать, для чего Яну раннее развитие и чего я от этого жду. Зато выяснил, что бабуля как-то забыла оплатить это дело, а стоит оно в полтора раза больше, чем тот велик, который мы с Янкой приглядывали.

Ещё на стенке было написано, что снимать занятия на видео нельзя, потому что это их ноу-хау. В зале, где они занимались, временами было тихо, потом играла музыка, что-нибудь вроде "крошки енота". Вообще-то, рок-н-ролл нам с Яном больше нравится. На дом нам дали задание: лист бумаги, где надо три раза обвести ручкой пунктирные буквы "Ю". Ноу-хау! А мы-то всё на "Ё" налегали. Сказали, что Яник хорошо занимался. Вы тоже это заметили? Чем больше платишь за обучение, тем талантливее становятся ваши дети в глазах учителей.

Он так разошёлся, что всё норовил устроить драку с дедом, пока ждали автобус.

Но сегодня мы взяли реванш. По случаю солнечной погоды начали ремонт. Я косил под Петра I: прорубал окно, и пусть кто скажет, что не в Европу, сын скидывал шифер с крыши, а у Яна дел было больше всех: таскать у нас инструмент, путаться под ногами, лезть куда не надо, пилить кирпичи и рыхлить грядки гаечным ключом.

Свою, что ль, группу организовать? По крайней мере, программа простая: работа всеми видами инструмента, бег, плавание, разведение костра, выживание в экстремальных условиях, стрельба влёт и навскидку, метание топоров, ножей и пончиков, бокс, русское народное НЛП.

Что ещё надо в жизни?

Ну да. Бабсклей!

Джери

Я открыл дверь. У моих ног, у порога стояла маленькая, но очень серьёзная собачка. Весь лохматый, в рыжих и чёрных пятнах, с мордой в форме армейского ботинка и с обрубком хвоста, помазанного зелёнкой. Жена съездила на рынок, заодно и фоксика прикупила.

Он раздвинул задние ножки, сделал лужицу на коврике у двери и по-хозяйски затрусил домой. Я бросил на пол плюшевую собачку - прыжок, зубы сомкнулись на шее, встряхнул, положил к моим ногам и сел рядом, как положено серьёзной охотничьей собаке.

Назвать его я решил Джеральдом. Как раз об ту пору пошли американские фильмы, и мы узнали, что они своих собак и кошек называют в честь наших великих людей - Пушкин, Бетховен. Почему бы мне не назвать англицкую собаку именем их тогдашнего президента Форда? Зато как звучало: - Джеральд, Вы ведёте себя недостойно!

Фоксы в Архангельске собаки непопулярные, здесь всё лайки, поэтому было удивительно, что вдруг из одного помёта трое щенков оказались в нашей пятиэтажке, да ещё четвёртый - тут же, в посёлке. Сестричку Джерьки назвали Чанка, а братика, которого дочка Валеры таскала на руках, как куклёнка, - Филя. Когда все три щенка гуляли вместе, прохожие хохотали. Казалось, здесь не трое, а полный двор щенков. На ехидные вопросы:

- А как вы их различаете? - мы отвечали:

- А чего там различать?! Который подбежал, тот и наш.

Перед домом была большая площадка, отсыпанная песком, и они по очереди гонялись друг за другом. Один удирал по широкому кругу, двое других норовили догнать с внешней стороны и схватить за горло. Собственно, преследуемый и описывал круг, чтоб нападающие оказывались снаружи и можно было прикрыться от их зубов плечом. В свалке, если Джерька с Чанкой наваливались на Филю, тот валился на спину и философски переносил трёпку. Как собачку назовёте...

Ещё одно любимое развлечение у них было - тарзанка. Толстый канат с большим узлом на конце висел на высоком столбе, он мог крутиться вокруг столба, но если его крутануть, его конец описывал непредсказуемую траекторию. Собачки носились за ним, и, если им удавалось подпрыгнуть и вцепиться зубами в узел, летали в полуметре над землёй, рыча и тормоша канат.

Часто мы гуляли за домом, там Джери бегал по дорожке за мячиком. Кто-то там частенько оставлял пастись козу, и если она была не привязана, это был праздник для Джерьки! Было на кого поохотиться, благо хозяева не видели.

Фоксики - непростые собачки, у них, скажем так, сильно развито чувство юмора, и хорошо, если и у хозяина оно такое же. Как только я спускал Джерьку с поводка, он тут же хватал с земли какую-нибудь дрянь - обрывок бумажки, папиросную пачку, и в вприпрыжку удирал от меня, отлично зная, что я буду его ловить и ругаться.

Водить фоксика на обычном поводке - мука, ему ведь надо всё обследовать, поэтому мы завели рулетку. Раз пошёл я с ним в магазин. У магазина что-то продавали с машины, стояли люди, у стенки сидел большой водолаз, весь чёрный, а около хозяйки в очереди бегала маленькая собачка. Джерька прошёл под водолазом даже не поняв, что это собака, и стал дружелюбно нюхаться с собачонкой. Водолаз тоже решил с ними пообщаться, все мы собаки, он подошёл к ним и наклонился. Представьте себе ужас Джерьки! Откуда-то с неба вдруг спустилась огромная чёрная собачья голова, втрое больше, чем он весь! Джери лёг на животик и зажмурился.

Вскоре погибла Чанка. Похоже, какой-то сволочи не понравилось, что в доме появились породистые собаки - это при том, что во дворе немерено бегало всяких образин. Одна соседка держала двух французских бульдогов; когда она выходила с ними на прогулку, под дверью лежала варёная рыба. Она оттащила собак, которые стали обнюхивать эту рыбу и ушла с ними гулять. Рыбу сожрал соседский кот и помер. А с Чанкой хозяева вернулись с дачи, и в подъезде отпустили её с поводка. Она побежала вверх, а когда они поднялись, она что-то доедала под дверью. Только они зашли в дом, она стала кричать, забилась под кровать и через несколько секунд умерла.

Зато их братец, который жил в посёлке, отличился. Его хозяин работал на насосной станции, где из лесного озера качали воду в наш водопровод, и брал щенка с собой. И фоксишка, которому не было и пол года, поймал у озера норку! Думаю, корм на всю оставшуюся жизнь он себе отработал.

У Хайнлайна в "Звёздном десанте" совершенно идиотские рассуждения о пользе телесных наказаний, подтверждённые не менее идиотским примером: Вы же порете своего щенка, для его же пользы, если он писает в доме! Хайнлайна пороть надо. Щенок и сам старается писать как можно дальше от своего логова, это в нём заложено, только сначала не получается. А если его пороть по каждому пустяку, вырастет забитая собачонка, которая никак не сможет понять, чего же от неё надо её придурковатому хозяину. А для нормально воспитанной собаки строгий голос хозяина - это уже наказание, и она переживает.

Как-то, возвращаясь с дачи, мы подошли к озеру, где купались наши дети. В Архангельске купаются, скажем, ну не совсем так, как на Чёрном море. Мальчишки разводили костёр из каких-нибудь веток и палок, потом бултыхались, пока не окоченеют и, трясясь, грелись у костра с гусиной кожей и синими губёшками. Но загорали. Особенно, если засунут в костёр автомобильную шину.

И вот мы с Джерькой подошли к берегу. Он подошёл к воде и стал опасливо её обнюхивать. Мы отошли, чтобы не мешать. Он потрогал воду лапкой; потом ударил лапкой, полетели брызги. Он прыгнул вперёд, хватая их зубами. И через минуту он уже плавал по озеру, брызгая лапами и хватая брызги зубами.

Джерька оказался заядлым купальщиком. До двух лет он ни разу не вылез сам из воды; приходилось вылавливать его и сажать на поводок. Он, трясясь от холода, смотрел на воду, натягивал поводок и скулил. Однажды мы подошли к речке, там купались ребята постарше. Джерька бежал сам. Мальчишка в шутку стал убегать от него, Джерька - за ним, тот нырнул в речку; первое, что он увидел у себя перед носом, вынырнув посредине реки, была лохматая Джерькина морда.

Вскоре мы переехали в Калининград. Летели долго, с посадкой в Питере, но я зря волновался за Джерьку. На полёт он совершенно не обратил внимания. Разлёгся в проходе на мягком коврике и дрых. Правда, скоро у него появился друг: к нему пришёл мальчик лет восьми, уселся рядом на коврик и стал тормошить Джерьку. У мальчика тоже была собачка. Сразу было видно, что это ротвейлер. Хозяева всегда похожи на своих собак: и внешне, и характером. Или наоборот?

Порой какой-нибудь охламон, которому родная сестра - шавка из подворотни, решив, что он крутой, заводит какую-нибудь крупную и опасную собаку. Справиться он с ней не может, и если вовремя не избавится, это плохо кончается: собака порвёт если не его, то ни в чём не повинного человека.

Поначалу мы поселились у тёщи, в домике на окраине. На улице на восемь домов было двадцать четыре собаки! А пород ещё больше. В основном это были визгливые шавки, унаследовавшие худшие черты болонок и пекинесов. Их хозяева, нет чтоб завести козу или кроликов, держали шавок, вместе с ними и кормились супчиком, в котором две дольки картошки гонялись по тарелке друг за другом. Джерьке частенько доставалось за его общительность, но он не унывал. Как-то я спешил в город, а у Джерьки кончился корм, и я дал ему здоровенную сардельку. Он её не стал есть. Он аккуратно взял её зубами и вышел в проход так, чтоб соседским собакам его было видно. Там он улёгся, зажал сардельку лапами и слегка проткнул её клыком. Из сардельки пошёл сок; а аромат! Сарделька - мечта их хозяев! Соседские шавки, не веря глазам, беззвучно зарыдали. А Джери неспеша ел, причём на морде у него было написано: - Задолбал этот хозяин. Всё сардельки да сардельки!

Под осень мы нашли себе жильё недалеко от тёщиного дома. Начали перетаскивать вещи. В первый день всё не перетащили, но Джерькину плошку отнесли. Джери, естественно принимал самое горячее участие и путался у всех под ногами. Джером правильно писал: фоксик чувствует, что не зря прожил день, если на него орали, кидались чем под руку подвернулось и норовили дать пинка. Ночевать мы остались на старом месте, но Джери не было. В сумерках я пошёл его искать. Джери лежал у дверей новой квартиры и охранял свою плошку. У фоксиков зрение плохое, и он не узнал меня: он видел только, что в потёмках идёт кто-то большой и страшный. Он как можно грознее тявкнул на меня, но плошки не бросил!

Здесь тоже недалеко была тарзанка, привязанная к ветке большого дерева, и Джерька катался на ней на равных с мальчишками. Все они были его друзья; а ещё они придумали игру: пацан ехал на велике и пытался наехать на Джерьку, а тот норовил выкрутиться и тяпнуть пацана за пятку. Всё по-честному, проигравший не жаловался. Зато как Джерька поиграл с какой-то тёткой, которая мимо нас ехала на дачу на велике! Он тяпнул её за пятку, а потом тётка бросила велик и, к его восторгу, минут пятнадцать гонялась за ним по улице, норовя попасть в него куском кирпича. Я, конечно, сделал вид, что не знаю этой собачки.

Джерька потихоньку матерел, в декабре ему исполнился год. Напротив жила бабка, которая держала восемь собак - от маленьких шавок до овчарки и ротвейлера. Она подбирала потерявшихся собак, но, понимаете, как-то никому не нравилось её бескорыстие. Эта свора всё время ошивалась на улице; ладно, все палисадники у соседей были загажены, так они ещё и нападали на людей: как обычно, маленькая шавка начинала гавкать на прохожего, а следом подбегали все остальные и брали человека в кольцо. Пару раз они кусали женщин; а каково было малышам, которые мимо нас шли в школу? Бабка при этом сидела у крыльца и орала:

- Чего ты боишься? Они не кусаются! - это был её кайф.

Однажды, когда они окружили какого-то первоклашку, я так удачно врезал овчарке из воздушки, что она выбила гнилую бабкину дверь и со всей сворой унеслась в огород. И вот у Джерьки начались разборки с этой сворой. Как-то в декабре я провёл рукой по его загривку: там и на плечах были сплошные шрамы. Я постарался недели две не пускать его на улицу, чтоб шрамы зажили; но в новом году Джерька беспрепятственно бегал по всей улице, задрав хвост пистолетом, а бабкина свора сидела под дверью и не тявкала. Собачки с тёщиной улицы быстро поняли, что то, что они считали дракой, для Джерьки была только разминка, и ныряли в подворотни при его появлении. Это было зрелище! Мы с Джерькой идём в магазин. Джери впереди меня, с широкой грудью и кривыми, как у кавалериста, задними ногами, он вразвалку выходит на улицу. Шавки, тявкнув по разу, быстро протискиваются под калитками, а большой пудель Артемон (транскрипция хозяйки!) совершает героический поступок: перепрыгивает к себе во двор через полутораметровый забор. На всей улице у Джерьки была только одна подружка, алабайка. Они часто играли с ней на пустыре: Джерька разбегался и прыгал на неё, а она влёт поддевала его носом, и Джерька, пару раз перекувырнувшись на высоте двух метров, шлёпался и опять наскакивал на неё.

Выбегает мой Джери погулять, а у соседского крыльца стоят три алконавта, соображают, как бы ещё добавить. Джерька подбежал к ним, обнюхал, сделал выводы, задрал ногу, и побежал дальше. Алконавт, заинтересовавшись, почему это ногам стало тепло и сыро, медленно опустил голову, и завопил:

- Ну ничего себе собачка!, - но Джери уже убежал по своим делам.

Джерька не был драчливым; он, как все фоксы, был общительным. Он бежал к любой собачке и предлагал:

- Давай поиграем!

Если собачка играть не хотела, а хотела подраться, ну что ж! Он мне здорово напоминал Д`Артаньяна. Сын любил с Джерькой гулять и при его разборках вмешивался только в самом конце. Как-то на Джерьку напал доберман, перемахнувший через забор на улицу. Джери, как всегда в таких случаях, прижался к земле, а доберман прижал его лапами и стал, гордо подняв голову. Тут Джерька, опять же, как всегда, выкрутился и ухватил собачку за горло. Зубы у фоксов большие, как у овчарки, да ещё и загнуты внутрь, как у щуки, и он только перебирает челюстями, всё сильней захватывая горло врага, а тот только дёргается и не может ничего сделать. Когда собачка начинала хрипеть, сын обычно брал Джерьку под мышку и разжимал ему пасть. Собачка падала, и, счастливая, перемахивала домой через забор, а Джерька обиженно скулил: - почто собачку забрали?

Как-то шли мы с ним и с женой мимо каких-то складов; смотрю - эх, несётся к нам здоровенная овчарка. Жена кричит:

- Возьми Джерьку на руки! - а зачем? Собака подлетела к нам, потом взвизгнула и на трёх ногах умчалась обратно. Жена спрашивает, - Что случилось? - А ты не слышала, что у него за этот момент зубы лязгнули три раза?!

За забором у нас жила баба Катя. Она держала кур и поэтому не разговаривала со всеми соседями. Потому что заборы были все дырявые, а соседи разводили клубнику. А куры кормились по их огородам, разрывали грядки и выклёвывали у клубники точку роста, значит - урожая не видать. Соседи лаялись (это тут любимое занятие), но ни хрена не делали. Пришла весна, и бабкины куры пролезли на наш огород. Вот тут Джерька и поохотился. Как он брал курицу! Куда там Паниковскому с его гусями. Джерька нёсся стрелой, он настигал свою жертву и сбивал её грудью; курица катилась кувырком, а он, проскочив вперёд, резко разворачивался, хватал её за шею и резко встряхивал. Курочка, целенькая, лежала на земле, а рядом сидел гордый Джеральд, дожидаясь хозяина. После того, как я перекинул бабе Кате пару кур в огород и объяснил, что платить за них не буду, забор они починили. Правда, за одну курицу всё же я заплатил: Джери догнал её на улице. Но как он был оскорблён, когда он сидел рядом с честно добытой дичью, а вместо заслуженной похвалы на него вдруг напала с руганью баба Катя!

Пытаться его запереть во дворе было безнадёжно. Он, как торпеда, проходил сетку "рабица", перепрыгивал через штакетник, делал подкопы. Я мог убить два часа, чтоб заделать все его дыры, а через пятнадцать минут он опять бегал по улице с гордо торчащим хвостом, гонял кошек, купался в соседнем пруду, играл с мальчишками. Однажды вечером он запропал. Я пошёл искать его. Джери, печальный, висел на тёщиной калитке, застряв между двумя штакетинами.

Он был твёрдо уверен, что земля принадлежит ему, а кошки должны сидеть на дереве. Когда он видел кота, он шёл на него в атаку. Если это был матёрый кот, он пытался отбиться. Джери наскакивал на него и лаял, а кот отвешивал оплеухи справа, слева, но каждый раз Джерька успевал отскочить. Ну вылитый Таманцев из "В августе 44-го", качает маятник и идёт на немецкого агента. После нескольких промахов нервы у кота сдавали, и он бросался бежать. Тут Джери делал рывок и хватал кота за кончик хвоста. А дальше было незабываемое зрелище! Это был настоящий тодес: Джерька крутится, а вокруг него с хриплым мявом летает котяра. Раз он ухватил кота, когда тот уже перепрыгнул через штакетник, но хвост был ещё с этой стороны. Джери тащит его за хвост, а котяра орёт, потому что не может пролезть: он упирается задницей в штакетины. Причём это было во дворе этого кота. Я побежал их разнимать, пока не вышла хозяйка, но Джерька с довольной мордой и с клоком шерсти в зубах уже бежал мне навстречу. Потом встречаю хозяйку кота, она мне и говорит:

- Мне так нравится ваша собачка, она такая умная!

Ага. И остроумная. Любимое развлечение у него было: когда наш младшенький, Мишка, выскакивал утром в сад, в туалет, - стащить у него тапочек и удирать по свежепосаженным грядкам. И, что характерно, если у мальчишек носки лежали на месте, он их не трогал. Если валялись на полу - ищи их потом где-нибудь в смородине.

С такой собачкой скучно жить невозможно. Даже вынести мусор - уже приключение. Подъезжает мусоровоз, я беру ведро и осторожно, чтоб этот змей не проскочил, открываю дверь. Но тут эта торпеда шибает меня по ногам и вылетает на улицу. О боже! У дома напротив сидит рыжий кот! Я готовлюсь ловить и тащить, но Джерька никакого внимания на кота не обращает: он подбегает к столбику, задирает ножку и оставляет послание своим многочисленным друзьям и недругам. Кот тоже не обращает внимания на маленькую собачку. Я думаю всё же, кот соседский, может, он с ним не воюет, и иду с ведром к машине. Но тут Джерька делает прыжок, кот запоздало дёргается, и вот он уже летает вокруг Джерьки, пузом кверху, с лапками на груди, с хриплым тоскливым мявом на каждом кругу чиркая головой об лужу, а над ними стоит совершенно охреневшая хозяйка и орёт:

- ***** *** ****! Моего кота! У меня во дворе! Вот так собачка!

И тут жена принесла котёнка. Ну да, это ж моя жена. Она твёрдо уверена, что я могу справиться с любой проблемой, которую она создаст.

У них на рынке кошка окатилась под павильоном. А тут пошёл ливень, всё залило, и кошка стала перетаскивать котят на сухое место. Маленькая кошечка выползла из щели, и жена взяла её на руки, чтоб согреть, пока у кошки дойдёт и до неё очередь. Но кошка своё дело знала: раз котёнок попал в хорошие руки, нечего его забирать обратно.

Джеральд был в восторге: вот это хозяйка, прям домой котёнка принесла! Сын внёс свой вклад: окрестил её Катькой, в честь своей классной. А мне надо было решить загадку про волка, козу и капусту.

Кормили Катьку ещё молочком из пипетки, а поселили её в тумбочке швейной машинки. Джерька время от времени подходил к тумбочке, нюхал ноздрёй в замочную скважину, делал стойку: поджимал переднюю лапу, и трясся от выброса адреналина в кровь. Я боялся, что у бедного пса будет инфаркт. Временами я доставал Катьку из тумбочки и держал в ладонях, закрыв, как решёткой, пальцами. Джери нюхал её, подскуливал и мелко клацал зубами, а я ему внушал:

- Джери, это Катя, это наша кошка, её нельзя кусать.

Дня через три-четыре я выпустил Катьку на пол; Джерька ходил за ней, ушки на макушке, тыкал в неё носом, но не обижал. Катька подрастала, и Джерька её удочерил. Он воспитывал её на свой собачий манер: гонял её по комнате, Катька стрелой неслась от него в щель за холодильником, куда он не мог пролезть. Потом выскакивала, и Джерька от неё удирал. Он научил её бегать за нами, когда мы куда-то шли. Иногда Катька на него охотилась: когда Джерька бежал по тропинке в саду, из-за куста вылетала Катька и прыгала ему на голову. Он не забывал и про хорошие манеры. Когда им накладывали поесть, Джерька обычно подходил неспеша, как и положено джентльмену, и если Катька сразу кидалась к плошке, он на неё рыкал. Катька сразу падала на спину и зажмуривалась. Джерька делал круг по кухне, чтоб поостыть, подходил к Катьке и лизал её в бок:

- Ладно, мол, пошли! Кошка ты и есть.

Временами он принимался её вылизывать, чтоб избавить от ненавистного кошачьего духа, но увы!

Джери ходил со мной и в магазин, и ездил по делам в город, и ходил в походы с классом сына. На втором году жизни он превратился в довольно крупного, вечно чумазого фоксяру. Стоило его помыть, как он тут же бежал на грядку с морковкой и валялся на ней спиной, пока опять не становился маскировочного цвета, как и положено охотнику.

Как-то в октябре я взял его на участок работ, на берег моря. От станции мы с Сергеем шли напрямик через большой луг и мирно беседовали, пока не услышали сзади какой-то шум. Джерька нашёл дичь и гнал её на хозяина: впереди нёсся молодой бычок, подняв хвост трубой и взбрыкивая, за ним с лаем летел Джерька, не давая ему никуда свернуть, а следом, вопя и подпрыгивая через кочки, неслась толстая хозяйка. Догнав бычка до нас, Джери посчитал свою часть работы выполненной, и побежал рядом с нами.

- Такую собаку привязывать надо!, - завопила хозяйка.

- Зачем? Это бычка привязывать надо, чтоб не убежал. А собака никуда не денется.

На участке жили две дворняги и кошка. Все они прозябали в скуке и тоске. Но стоило появиться Джерьке, и жизнь забила ключом: через несколько секунд после его прибытия кошка уже сидела под вагончиком, где он не мог её достать, и до конца дня оттуда не показывалась. Дворняги вместе с ним носились по очереди друг за другом. Потом Джерька побежал с ними к морю, поплавал минут пять в ледяной воде, вылез, отряхнулся и принялся опять гонять их для согреву. То он загонял тракториста на трактор (а нечего шланговать, работать надо), то, учуяв своим длинным носом, чем пахнет, налаживал дружбу с поваром, то проверял, как у нас идёт работа, навещал кошку под вагончиком - в общем, непонятно, как при таком количестве дел для собаки эти дворняги вообще ухитрялись поспать.

В нашем районе на каждом квартале у собак была своя стая со строгой иерархией, и с чужаками они дрались, но Джери свободно бегал в радиусе километра. Все окрестные собаки или были его друзьями, или удирали при его появлении. Джери забирался всё дальше, стал провожать нас за переезд к остановке автобуса (прогнать его было невозможно), и однажды пропал. Я расспрашивал людей в округе, особенно собачников, которые всегда обратят внимание на собаку, торговок на минирынке. Я проследил его путь до следующей остановки у железнодорожной станции, дальше его никто не видел. На объявления никто не откликнулся.

Здесь с фоксами охотятся, возможно, его украл какой-нибудь охотник и увёз из города.

С тех пор прошло семнадцать лет, но я помню маленькую, но отважную и благородную собачку, которая была членом нашей семьи.